У каждого за плечами своя история, свой рюкзак с испытаниями, свой узелочек того, что мы никому не показываем. Нас объединяет одно: мы просто живые люди, и степень ранимости у нас приблизительно одинакова, какими бы латами мы ни прикрывали свою уязвимость.
В один из дней декабря с утра лил проливной дождь и туман окутал весь город, и настроение было такое, что хотелось завернуть весь мир в одеяло и согреть. Заварив себе чашку кофе и бездумно листая интернет-страницы, я набрела на песню Олега Газманова и заворожено слушала на повторе несколько раз: «В тени больших берёз, наивных детских слёз, когда ругала в шутку и всерьёз, вставал и уходил, прощения не просил, – как жаль, что я таким когда-то был. Мама, я без тебя всегда скучаю. Мама, хожу и поезда встречаю. Мама, как грустно мне без тёплых рук твоих».
Почему-то вспомнилась моя замечательная коллега и доброй души человек Анастасия Лукияненко, одна из её журналистских статей в прошлом году была посвящена любимой маме, которая ушла в иной мир. На мой взгляд, эта был один из лучших материалов нашей газеты. Горячо уважаемая среди дубоссарцев радиожурналист – Анна Петровна Белая отдавалась работе самоотверженно и без остатка, порой больше чем семье. Закончив статью, Анастасия, улыбаясь, но с озёрами слёз произнесла: «Она рядом. Порой жду её с работы. Не могу поверить, что её нет. Я так и не смогла смириться с тем, что её нет со мною рядом»...
Накануне Нового года наш директор прислала в рабочий чат сообщение: «Не совсем весёлая тема, но хотела с вами поделиться. Была сегодня на кладбище у бабушки, а у неё на могиле в вазочке несколько веточек сосны. Дедушка принёс… Вот это любовь! А ещё я видела памятник на могиле мальчика – он был обмотан мишурой, и на нём закрепили небольшой веночек и игрушки ёлочные… Так грустно стало. Вот уж где ничего не исправить. А мы все жалуемся на жизнь и проблемы».
Надо жить, и наплевать на вирусы, стагнацию в экономике и курс рубля. Ради чашки крепкого кофе утром, бабушкиных оладушек после прогулки с мороза, ради музыки, от которой мурашки по коже, ради треплющего волосы морского ветра, ради спокойного сна, ради лучей солнца, первых подснежников, ради объятий любимых людей, ради приятной усталости от сделанного дела. И ради миллиона других вещей, которых бы не было, если бы мы не жили. Но мы живём, и это неповторимо!
«Как же стремительно летит время!» – часто говорим мы, когда с чем-то прощаемся и сожалеем, что не успели сделать, а главное – сказать нечто важное. Раньше я думала, что жизнь должна быть как в калейдоскопе: новые люди, города, вокзалы, а потом вдруг, в одночасье – оказалось всё совершено иначе... В юности как было: ты всё время выяснял отношения с близкими людьми, на работе, с приятелями – хотелось драмы и страстей, как в сериале. А сейчас всё внезапно исчезло и осталось лишь одно горячее желание: только бы жили. Только бы слышать в телефонной трубке знакомые голоса и никого не терять.
В Рождество меня с праздником поздравила Юлия Слободянюк, внучка нашей защитницы республики – Людмилы Вадимовны Слободянюк, и написала, что уже которую ночь не спит до утра. Что праздник не праздник без её любимой бабушки. И что очень скучает по ней и отдала бы всё на свете, чтобы только она жила…
Помните, как Алла Борисовна Пугачёва пела о часах, которые «свидетели и судьи»: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь… Старинные часы ещё идут…»?
И нет причин для отчаяния, пока нас хоть кто-то любит. И бежит навстречу, улыбаясь, и обнимает своими маленькими ручонками или виляет хвостом. Или трётся о ноги и мурлычет…
Великолепный актёр и писатель Леонид Филатов перед смертью долго лежал в больнице. После тяжёлой операции он мог сразу умереть, но продержался ещё несколько лет. Возможно, благодаря своей любимой внучке Оле, о которой на больничной койке написал глубокое и чудесное светлое стихотворение. В этих строках – всё, что нужно знать о любви и желании жить:
«Тот клятый год, тому уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле, туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла: «Деда, погоди».
Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных голость,
Но и в палате слышал Олин голос: «Дай руку, деда, деда, погоди…»
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несётся маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»
И я гожу, я всё ещё гожу и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке ещё держу».
Созерцала грани жизни Яна Сакка